Основных претензий к ЦБ у Генпрокуратуры две. Во-первых, претензии Генпрокуратуры касаются нечетких формулировок нормативных документов Банка России, что приводит к различной трактовке инструкций ЦБ. Это, в свою очередь, создает предпосылки для коррупционных проявлений.

Во-вторых, «полторы тысячи сотрудников Банка России и его подразделений являются держателями акций коммерческих банков, что может порождать конфликт интересов», сказал Буксман.

Он считает, что на законодательном уровне следует урегулировать вопрос о запрете для руководителей финансовых организаций входить в органы управления структур, осуществляющих деятельность на финансовых рынках страны.

Помимо этого у Буксмана имеются претензии к законам о банках и банковской деятельности и о противодействии легализации доходов, полученных преступным путем. В первом законе он предлагает регламентировать критерии приема банков в систему страхования вкладов. Во втором законе — предоставить кредитным организациям право отказать клиенту в проведении операций, если существуют определенные подозрения в их отношении.

Эксперты и банкиры во многом признают претензии Генпрокуратуры к ЦБ оправданными. И считают, что поводом для нынешнего выступления могли послужить письма Алексея Френкеля, подозреваемого в организации убийства первого зампреда ЦБ Андрея Козлова, где Френкель прямо заявлял о коррупции в Центробанке.

«Было бы логично запретить сотрудникам ЦБ участвовать в управлении коммерческих банков, — считает гендиректор «Интерфакс-ЦЭА» Михаил Матовников. – Когда сотрудники ЦБ входят в органы управления коммерческих банков, это порождает сомнение в том, что эти чиновники не используют информацию, полученную в результате государственной деятельности, для того, чтобы помогать компании принимать определенные решения, и не используют свою государственную позицию для того, чтобы что-то делать в интересах компании».

«В ситуации со Сбербанком картина несколько иная — он торгуется на открытом рынке, и в этом нет ничего страшного. Но в отношении других банков совмещение чиновничьей работы с руководящими постами, безусловно, порождает конфликт интересов», — подтверждает один из банкиров.

Еще хуже обстоят дела с инструкциями ЦБ. «Имеет место огромный документооборот между ЦБ и банками, — говорит зампредправления Инвестсбербанка Евгений Егоров. — В результате для уточнения трактовок проводится множество семинаров, мы посылаем уйму запросов, как их интерпретировать. В каких-то случаях инструкции дают двоякую трактовку, в каких-то вообще ничего не объясняют. Это усложняет процесс функционирования банков. Мы в процессе объединения четырех банков обнаружили, что в один тип операций четыре банка проводили каждый по-своему. Хотелось бы видеть однозначные инструкции, чтобы они описывали процесс по сути, а не по  форме».

«Но здесь есть один нюанс, — уточняет Матовников. — С одной стороны хотелось бы больше четкости, а с другой стороны, идеология регулирования, которой сейчас придерживается ЦБ, состоит в том, чтобы переходить от формального к содержательному надзору. Какие-то вещи нужно делать не по шаблону, а вникнув в существо проводимых операций, – иначе говоря, отсюда возникает потребность не просто в выполнении инструкций, а в мотивированном суждении сотрудника ЦБ. Поэтому определенная доля субъективности в оценки заложена в правилах игры. Лишить ЦБ права принимать решения на основании экономической, а не формальной логики, было бы неправильно».

В качестве примера, почему этого делать не стоит, Матовников приводит борьбу со схемами увеличения коэффициента ликвидности. «Была одна схема, ее запретили, потом возникла другая – схемы появляются раньше, чем инструкции ЦБ», — отмечает Матовников.

Что же касается разрешения предоставить кредитным организациям право отказать клиенту в проведении операций, если существуют определенные подозрения в их отношении, то тут банкиры обеими руками за. «Это общемировая практика. На западе имеют право отказать не только клиенту в открытии счета, но и банку в открытии корсчета», — говорит Егоров.

Но эксперты предлагают и свои меры по борьбе с коррупцией в ЦБ. По мнению Матовникова, «надо выстроить систему надзора таким образом, когда решения принимают не отдельные люди, а коллегиальный орган – максимально транспарентно и понятно».

Пожелавший остаться неизвестным банкир считает, что корень зла — в огромнейшем аппарате Центрального банка. «Прежде всего нужно обратить внимание на численность ЦБ. Сейчас там трудится порядка 80 тысяч человек. Это абсолютный рекорд для любой страны мира. Это порождает и коррупцию, и огромную бюрократию, неразбериху в инструкциях, двоякое их толкование», — считает банкир.

Председатель комитета Госдумы по кредитным организациям и финансовым рынкам Владислав Резник выступает за выделение функций банковского надзора из Банка России.

Депутат считает, что явно устаревшие нормативные акты ЦБ РФ закрепляют процедуру создания виртуальных составов правонарушения и применения мер административной ответственности, которая нарушает принцип презумпции невиновности. По мнению Резника, Банк России для отзыва лицензии применял «самые сомнительные основания: меры воздействия, описанные в статье 74 закона «О Центральном банке», по сути регулируют меры административной ответственности, в то время как КОАП не знает такого административного воздействия, как отзыв лицензии». Более того, по его мнению, процедура отзыва не является гласной и открытой, как этого требует законодательство о лицензировании.

По мнению Резника, Банк России иногда использует данные, не отраженные в акте проверок. «Исполняя закон 115, Банк России получил новые права и начал рьяно их выполнять», — сказал Резник, добавив, что в то же время «присвоенные им полномочия и действия, которые он выполняет, не имеют рационального объяснения, не укладываются в схемы Уголовного права и не имеют экономических обоснований».

Екатерина Шохина.